Ход занятия
Рисунок 1
Казанская царица Сююмбике
Рисунок 2
Казанская царица Сююмбике.
Почему все царевны – красавицы? Такими они остаются в памяти народа. Дочь царя или хана обязательно должна быть привлекательной. А если на царство нападает враг, которому невозможно противостоять, царствующие особы не сдаются на милость победителя, а предпочитает добровольно расстаться с жизнью...
Подобные сюжеты присутствуют в легендах практически всех народов. Что касается сказания о казанской царице Сююмбике, первая ее часть – чистая правда. Дотошно изученные историками источники тоже свидетельствуют о ее неописуемой красоте.
Вообще-то казанскую царицу звали Сююн, а «Сююмбике» – «Любимой госпожой» – ее прозвал народ за то, что она пыталась вникнуть в его тяготы и, по возможности, ослабить их. Сююн была дочерью знатного ногайского бека Юсуфа и выросла в степи. В те годы у казанских ханов появилась мода – искать жен в ногайских юртах. Вся степь от Кубани до Казахстана была заселена родственниками: знатные вельможи заключали между с собой династические браки. Молодые девушки с большой неохотой покидали родные степи, жизнь в каменных ханских палатах казалось им скучной, к тому же она была полна придворных интриг. Не все справлялись с такими психологическими нагрузками. Но Сююн с детства росла смышленым ребенком, со своенравным «мужским» характером.
Ханы на казанском престоле долго не задерживались, своей смертью практически никто не умирал: каждый из них рано или поздно становился жертвой политических интриг. Во второй трети XVI века основная борьба за власть в Казанском ханстве развернулась между московской и крымской группировками. Когда 1549 году умер хан Сафа, наступило междувластие, как описывает «Казанский летописец», «и посмерти Цареве восста брань велика в Казани...»
Кто станет следующим ханом? У Сафы-Гирея было три сына: старшие Мубарак и Булюк жили в Крыму, а трехлетний Утямыш с матерью Сююн – в Казани. Ханская гвардия во главе с крымским полководцем Кучаком (Кощаком) поставила на Утямыша. О Кучаке, кстати, сохранились, весьма, противоречивые сведения. «Муж зело величав и свиреп», по данным русской летописи, состоял якобы в «... любви блудной с царицею...» исследователи предположение о том, что крымский улан был фаворитом Сююн, отметают вчистую. То все-таки не парижский двор, а казанский, где царили совсем иные нравы. К тому же известно, что царица безумно любила своего мужа Сафу-Гирея и после его смерти не переставала печалиться о нем.
Но помощь Кучака она приняла. Так трехлетний Утямыш стал ханом, а Сююн регентшей при нем. Политика продолжалась такая же, как и при Сафе, – ориентация на Крым с опорой на иноземное войско. Однако регентша успела провести некоторые реформы, освободив крестьян, мелких ремесленников и торговцев от удушающих налогов, за что народ ее и прозвал «Сююмбике», а историки – «крестьянской царицей».
Правила Сююмбике недолго – всего два года. Политические ветры сменились, и верх стала одерживать московская партия. Кучак пытался бежать в Крым, но был пойман. Арестовали и царицу с малолетним сыном, отправив в «почетный плен» в Москву.
Народная молва интерпретировала эти события по-своему. После взятия Казани русскими войсками Сююмбике, чтобы не сдаваться захватчикам, якобы бросилась с башни, которая сегодня носит ее имя. На самом деле ее увезли в Москву еще в 1551 году, за несколько месяцев до падения столицы Казанского ханства.
Источники говорят, что перед отправкой в Москву царице разрешили побывать на могиле мужа Сафы и попрощаться с народом. Какие слова говорила Сююн над надгробным камнем и какую речь держала перед казанками, неизвестно. Однако существует фольклор, в котором представлен «Плач Сююмбике». Которое слушать без внутреннего содрогания невозможно с таким эмоциональным надрывом звучит...
Как протекла жизнь пленницы в «почетной ссылке»? Понятно, что она не бедствовала, но морально была сильно подавлена. Сююн молила лишь об одном - отпустить ее к отцу в ногайские степи, но получила отказ. Как ни сопротивлялась и ни отбивалась, ее все же сосватали за старого и безобразного касимовского хана Шаха-Али, который благодаря поддержке Москвы воцарился на казанском престоле. Сын царицы Утямыш был крещен и получил новое имя – Александр Сафакириевич, прожил он всего 20 лет. Во время Русско-ливонской войны был полководцем. А похоронен он в московском Архангельском соборе рядом с русскими царями.
Когда и где умерла Сююмбике, на этот счет существую разные версии. Профессор Урманчеев их систематизировал и пришел к выводу, что наиболее вероятная дата ее смерти – 1557 год, пленнице тогда было 38 лет. В Касимове, в мавзолее Шаха-Али обнаружен неизвестный надгробный камень. Возможно, под ним и захоронена «крестьянская царица».
Рисунок 3
Башня Сююмбике.
Признанны архитектурным символом Казани – башня Сююмбике. Название башни легендами связано с именем казанской царицы Сююмбике – дочери ногайского мурзы Юсуфа и жены трех последних казанских царей: Джанали, Сафа-Гирея и Шах-Али.
Башня возведена в конце XVII – начале XVIII века и была дозорной, а также триумфальным въездом непосредственно в государев двор. К башне с обеих сторон примыкала монументальная кирпичная стена, обрамлявшая дворцовые постройки и четырехъярусную Дворцовую стену.
Далеко за пределами Татарстана, и по сути дела признана всеми татарами мира за символ своей родины.
Без него невозможно представить Казань – так же как и Париж без Эйфелевой башни, Лондон без Тауэра, или Каир без пирамид.
Ничто в богатом панораме Казани не привлекает такого внимания, как ее изящество, стройный силуэт. Это эффективное сооружение, находящееся на самом видном месте Кремлевского холма древнего сакрального центра старой части Казани.
История любит неожиданности. Прекрасная царица умерла в полном забвении далеко от Казани и была похоронена в том же Касимове под Рязанью, не удостоившись даже надписи на могильной плите.
Целых два часа убивалась у усыпальницы мужа пленная царица на глазах у горожан, а затем «всем градом и народом грацким проводившего из града на берег Казанки», где ее с сыном Утямышем уже ждали русские лади. Мечеть, где был погребен Сафа-Гирей, народ назвал «Сююмбике», и имя это перешло к нынешней семиярусной башне.
Сложенная из крупного красного кирпича высотой 58 см. башня Сююмбике имеет семь ярусов, разных по высоте и размерам. Сразу после окончания строительства башня стала крениться на восток, потому что ее западная сторона, длинного построенного на фундаменте старой дозорной башни, оказалась более устойчивой. Крен стал явно заметен только в начале 20 века.
Башня была укреплена железными скобами, а в 1913 году ее корпус был стянут металлическим поясом.
Однако башня продолжала «падать» и в 1930 году отклонение от оси ее верхушки составлял уже 1 метр 28 см. После восстановительных работ начало 90-х годов крен был приостановлен на отметке 1,9 метра. Сейчас башня является одной из самых «падающих» в мире. Этот архитектурный памятник является символом Казани.
Образ Сююмбике сохранился, в памяти народа до сих пор еще в народе живут легенды, увязывающиеся башню с именем Сююмбике. Вкратце они сводятся в следующий сюжет:
- Иван Грозный.
- Башня построена царицей Сююмбике в память мужа.
- Это минарет Ханджали. Все эти легенды хотя и отражают определенные исторические факты, однако далеки от реальности.
Легенды о казанской царице Сююмбике.
Легенда гласит, что Иван Грозный, прознав о красоте казанской царицы Сююмбике, прислал в Казань своих сватов...
Гордая Сююмбике отказала русскому царю. Тогда Иван Грозный пошел на Казань с огромным войском и осадил город Сююмбике, чтобы спасти Казань, согласилась выйти замуж, но с условием, что русский царь за семь дней построит в Казани самую высокую башню. Началось спешное строительство – в первый день построили первый, самый большой по размерам ярус, во второй день – второй и т.д. Наконец, к исходу седьмого дня башня была построена, и начался свадебный пир. Сююмбике попросила разрешение подняться на самый верх башни, чтобы обозреть город с его горожанами. Когда царица поднялась на башню, то, не имея сил расстаться со ставшим ей близким и родным городом, она бросилась вниз, на острые камни. Народ в память о последней казанской царице назвал башню ее именем.
Трагическая судьба Сююмбике волновала не только сородичей и соплеменников. Ее трогательной образ органически переплетен с историей России. Ей немало места уделено в русском фольклоре, многое из ее судьбы нам дошло из русских хроник. Спустя столетия, не обходили этот образ стороной знаменитые русские писатели, композиторы, художники. Поэт М.Херасков написал поэму «Россияда», композитор С.Н.Глинка – оперу Сююмбике, для взятия Казанского ханства», П.Грузинцев создал «Покоренную Казань» – во всех этих произведениях центральное место занимает наша прославленная ханша. Сохранилась копия картины неизвестного художника «Сююмбике и ее сын Утемышгирей», а в Астраханском музее хранится картина художника А.П.Рахштуля «Дочь ногайского мурзы Юсуфа, казанская царица Сююмбике».
В первом номере журнала «Сююмбике», выходящим в Казани, был опубликован «Беит Сююмбике». Эти стихи в 1914 году были переписаны из неизвестной рукописи Гумером Башировым. Среди татарского народа существует устный вариант беита, его текст был опубликован ученым Г.Ибраговимовым в книге «Беиты».
Похоже, что «Беит Сююмбике» – литературное произведение, созданное самой казанской царицей. Из исторических источников и устных преданий известно, что Сююмбике, дочь правителя Ногайской Орды Юсуфа, была образованной женщиной своего времени, она знала арабский, греческий языки, умела читать и писать, окружала себя учеными людьми. Тот факт, что она воздвигла башню в честь своего мужа, наглядно говорит об ее причастности к зодческому искусству, к стремлению самоутвердить себя и свое время.
Вот текст «Беита Сююмбике», взятый из журнала Сююмбике», а также перевод на русский язык, осуществленный ногайской поэтессой Фаридой Сидахметовой.
«Беит Сююмбике»
1 Ведущий:
От судьбы никому не уйти –
Что Всевышний рабу ниспослал,
То на жизненном бренном пути
Человек испытает сполна.
В пятьсот пятнадцатом году я в этот мир пришла
И под родительским крылом, не зная бед, жила.
О том, как много зла и слез мне выпадет в судьбе,
Не ведала, и ты, кудай, не смог помочь рабей
Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.
Но где величие мое, где мой отцовский кров?
Где юный смех и ясный взор, сияние чела?
Где времена, когда княжной я у отца жила?
Когда исполнилось всего восемнадцать лет,
Пришла пора покинуть дом, идти за мужем вслед.
В Казань из Крыма привела судьба меня тогда –
Мне мужем стал казанский хан. Но вот пришла беда:
2 Ведущий:
От неприятельской руки погиб хан Женали.
Так в первый раз тоска и боль на сердце мне легли.
Всего два года я была царицей и женой.
А сколько горя предстоит мне пережить одной?
Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.
Но где величие мое и где мой ханский кров?
Где юный смех и ясный взор, сияние чела?
Где времена, когда женой я ханского жила?
На опустевший ханский трон пришел Сафа-Гирей
Из Крыма и, держа трех жен, назвал меня своей.
Настали злые времена – страданье и раздор.
Сюда направил русский царь свой ненасытный взор.
Казань в тревоге: не понять, кто свой сейчас, кто враг.
И много стало меж князей междоусобных драк.
Так правил хан Сафа-Гирей, и в битвах гиб народ.
Сгущались тучи, а враги стояли у ворот.
С Сафа-Гиреем прожила четырнадцать я лет.
Но доля хана тяжела, полна забот и бед.
А за Казанскою стеной давно идут бои.
Парит над городом беда, раскрыв крыла свои.
Так гибнет мир и меркнет свет: в такой тяжелый час
Сафа-Гирей, несчастный муж, и ты покинул нас.
Я не печалюсь о себе – мой Утемышгирей,
Двухлетний сын мой сиротой остался, соловей.
1 Ведущий:
Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.
Но где величие мое и где мой ханский кров?
Где мирный век, когда женой я ханского жила?
Сын сирота, сама – вдова. Как доля тяжела!
Московский хан мою Казань уж хочет захватить,
Зовет к себе продажных мурз и просит в мире жить.
«Не дам в обиду вас», - твердит, плетет неволи сеть.
И мало сил у мурз, никто не хочет умереть.
Они не слушают меня, и перемирья час
Нарушив, ханский трон, предав, они покинут нас.
Ногайцы, Крымцы и Казань распались – кто куда.
Где дружба прежняя, союз? Но не одна беда
Ко мне пришла, и я без сил. Мне трон не удержать.
2 Ведущий:
Здесь каждый ханом хочет стать, а мне куда бежать?
Как одинока я была в отчаянье своем,
И мысль тогда ко мне пришла: «Когда-нибудь умрем.
Какую память о себе оставим в дымке лет?»
И на могиле хана я воздвигла минарет.
Когда мне будет тяжело, я на него взгляну...
Князья казанские, себя желая обелить,
Немало приложили сил, чтобы меня пленить.
К кому за помощью идти? Померк мой ясный взор.
В неволе ждут меня теперь бесчестье и позор.
Вот двое под руки меня уже ведут к арбе.
И я в бессилии долго шлю проклятие судьбе.
1 Ведущий:
Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.
Но где величие мое и где мой ханский кров?
В печали я, глаза в слезах и нет на мне лица,
Я пленница, без родины – и бедам нет конца.
В последний раз на свой народ я подняла глаза –
Все плачут... Чей-то голос мне любя тогда сказал:
«Он милостив, московский хан». А город все гудит.
Не знает он, кто предал нас. Прижав дитя к груди,
Так я подумала тогда, что людям я нужна,
Всем плачущим.... Но никому я верить не должна!
Меня в кибитку завели.... Сквозь слезы, как в бреду,
Я поняла, что никогда назад я не приду.
Когда мне кто-то пожелал счастливого пути,
Сказала я: «Прощайте все. Назад мне не прийти».
И на колени пал народ вдоль яра, где река.
Кто смел, поближе подошел, а кто – издалека.
В последний раз на город свой смотрю, как пред концом.
Остался он, мой сирота, с заплаканным лицом.
«Несчастный город, ты лишен короны золотой.
И участь мне твоя страшна, когда враги придут
И величавые дворцы с лица земли сотрут.»
2 Ведущий:
Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.
Но где величие мое и где мой ханский кров?
Вчера хозяйкою была я царского дворца.
Теперь в плену и сирота. А бедам нет конца.
За мною много верст мне виден был печальный минарет.
Я плачу вновь, изнемогла: сил на надежду нет.
«Прощай, не знаешь ты, куда судьба меня несет.
Мой минарет, храни себя. Ничто нас не спасет.
На прахе хана я тебя воздвигла, и судьбой
Навеки именем одним мы связаны с тобой».
И минарет уже вдали. И вот исчез из глаз.
Все дальше от родной земли несет кибитка нас.
1 Ведущий:
Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.
Но где величие мое, где ханский трон и кров.
В печали я, глаза в слезах, и нет на мне лица.
Сын-сирота, сама в плену. И бедам нет конца.
Как хищный сокол жертву нес в когтях, так и меня
Несет, покачиваясь, вдаль, кибитка в два коня.
Вот город Зуя впереди, сюда в недобрый час
Князья, бояре собрались,, чтоб поглазеть на нас.
Три дня мы были здесь, совсем не видя белый свет,
Как в трауре. Но никому до нас и дела нет.
Отсюда повезли в Москву – дорога жестока
К нам, пленникам... Уж не в Казань плывут ли облака?
И много дней прошло, пока в Москву мы добрались.
Кто знает, что нас дальше ждет, надейся и молись!
Вот нас куда-то завели в девичью. А потом
Растерянные, мы вошли в какой-то темный дом.
Здесь десять дней под стражей мы томились. Страшно ждать
В неведенье и день и ночь. И некого позвать.
Вот двое из бояр пришли и говорят: «Аида!»
Бесправны мы, несчастны мы. Кто скажет мне, куда
Они теперь меня ведут с ребенком. Может – смерть?
Дадут ли нам неверные спокойно умереть?
Но нет, ввели нас во дворец, там множество людей.
Все смотрят хмуро. Вот и царь, взглянув из-под бровей,
Сказал мне грубо: «Сын ваш здесь останется, а вас
Я замуж выдам». У меня забрали в тот же час
Зеницу ока, соловья, сыночка моего.
Последней радостью он был, лишили и его.
Я позже слышала: попы, дитя к себе забрав,
Крестили, веры истинной огонь в нем затоптав.
2 Ведущий:
Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.
В пыли величие мое, потерян трон и кров.
В печали я, глаза в слезах, и нет на мне лица.
Осталась я совсем одна. А бедам нет конца
Теперь соперница моя ликует: нет меня
В Казани. Манит, ее трон, могуществом пьяня.
За ханом в Астрахань гонцов шлет. Юный Ядигер
Стал мужем ей – сбылась мечта ее, она теперь
Казанью правит. Но народ безмолвно зол и ей
Он скоро скажет: «Подожди, в коварности своей
Сама сгоришь...» и в тот же год московский царь меня
Насильно замуж отдает. Я, злобы не тая,
Женою стала Ших-Али Касимовского. Он
Всю жизнь врагом Казани был, ему казанский трон
Давно покоя не давал. И, взяв меня женой,
С царем московским вместе он пошел в Казань с войной.
1 Ведущий:
Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.
Но даже если мне вернут мой царский трон и кров,
Казани нету у меня. И не смогу забыть
Ту боль, что столько долгих лет пришлось мне пережить.
А Ших-Али пришел в Казань и взял ее войной,
Снял головы с продажных мурз. И Ядигер с женой
Уже в плену и испытать придется им сполна
Все потрясенья, что и я. Утешиться б должна!
Но, видно, больше никогда счастливой мне не быть –
Покинул этот тленный мир мой сын. И не забыть,
Как разлучил меня с ним царь. Погиб мой соловей
В шесть лет. И я опять горю одна в беде своей.
Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.
Все в прошлом. Я в мою Казань вошла царицей вновь.
Но, ни молитвой, ни слезой печали не унять,
И кроме жизни у меня уж нечего отнять.
Беспечный, скорбный и святой, счастливец и гордец –
Все прахом станем, все умрем, всему – один конец.
О Сююмбике слагались легенды. Известный татарский писатель Рафаэль Мустафин в своей статье, посвященной 600-летию ногайской государственности, писал: «До нас дошли предания о саде Сююмбике на берегу Кубани, где она проводила летние месяцы вместе со своими слугами, чадами и домочадцам женского пола. Это был дворцовый парк, с красивыми аллеями, изящными постройками и мраморными изваяниями. С именем Сююмбике связан ряд дошедших до наших дней кувшинов из ханской сокровищницы, украшенных драгоценными камнями».
Дочь ногайского народа оставила потомкам сочинение «Бийит Сююмбике», изречение которого до сих пор бытует в народе. Я благодарна Исе Капаеву, Валерию Казакову которые напечатали одно из сочинений Сююмбике на страницах журнала «Половецкая луна» (№2 за 1992).
Исторический период свидетельствует о тяжелых временах ханства. Иван Грозный предпринял поход на Казань со 100-тысячным войском. Но Орда выстояла, несмотря на потери. Руководил войсками ордынцев начальник ханской гвардии Кощак. Иван Грозный на следующий год предпринимает еще одну компанию, но и в этот раз отходит от Казани, ни с чем. Умело использовав раздоры среди казанских вельмож, русские дипломаты расшатали оборону Казани. И она пала.
На протяжении всей жизни и даже многих веков после того, как ее не стало, Сююмбике сопровождали легенды. Одна из них гласит, что Иван Грозный, взяв приступом Казань, пораженный красотой и умом пленной царицы, пожелал ее взять в жены.
Летопись «Сказание о царствии Казанском» говорит о пленении Сююмбике так: в ханский дворец «пряд светлые очи» царицы прибыл великий воевода, московский князь Василий Серебряный с тремя тысяча воинов. Во дворе царь увидел «царицу со царевичем, яко смирну птицу некую во гнезде со единым малым птенцом». По словам казанского летописца Сююмбике не знала, что ее обманно выдали русским, «аща бы сведала, то бы сама ся убила».
По просьбе царицы ей разрешили ненадолго задержаться в Казани: она хотела проститься с могилой мужа Сафагирея. Вот как сказано об этом сказании: «И выиде царица в мечеть, где лежащее умрый царь, и сверже златую утварь с глава своея, и разодра верхние ризы своея, и паде у гроба царева, власы свои терзающее и ноготьме лицо свое дерущее, и в перси свою биюще, и плакася, и горько вопия глаголя: «О, милый мой Господине, царю Сапкирее!»
Плененную царицу сначала доставили в Свияжск, затем, по Волге, – до Нижнего Новгорода. Сююмбике доставили в Москву, где она предстала пред очи Ивана Грозного.
Сююмбике отказалась принять христианство. Ее разлучили с сыном и отдали «в жены» Касимовскому хану, ненавистному Шахали. За молчаливое неповиновение, несгбаемость Шахали заключил Сююмбике в сырую темницу. Доступ в темницу имели только преданные хану слуги.
Много легенд сочинил народ. Они отличаются друг от друга, и до сих пор не ясны правдивые обстоятельства гибели казанской царицей Сююмбике. Про нее слагали песни, стихи, рассказы, в стихах описывали ее красоту. Вот один из стихов под названием «Сююмбике».
Снова звезды ласкают весну.
Снова я до зари не засну
Шепчет месяц Казанке-реке:
- Моя милая Сююмбике:
Я и хан, и пленник – урус
Безнадежно к тебе я стремлюсь.
То вблизи ты, а то – вдалеке,
Моя гордая Сююмбике!
Из любви безответной струну
Я на рог золотой натяну
В песне радости, в песне-тоске
Моя нежная Сююмбике
Звезды падают тихо в зарю,
А слова я любимой дарю.
Сладко спит у меня на руке
Моя маленькая Сююмбике.
Может, это пригрезилось мне,
Только слышу я – вновь по весне
Шепчет месяц Казанке-реке:
- Моя вечная Сююмбике!
Но легенды о Сююмбике рождались еще при ее жизни. Якобы именно она предсказала Сафагирею падение Казанского ханства, это она посылала к оракулу узнать о судьбе государства. А отъезд Сююмбике из Казани вдохновил казанского летописца на создании поэтических плачей угробницы мужа и на пути в ссылку в Свияжск... «Народная молва, - писал Пенегин, - создала из нее поэтический образ очаровательной женщины вблестящей царской обстановке, испытавшей в своей жизни много страдания и горя».
Кстати, в конце XIX веке в Петербурге в Александрийском театре ставили оперу «Сююмбика». Ее написал не очень известный русский композитор. Ученые Академии наук Татарстана мечтают найти партитуру оперы...
Вот и все, что известно об этой легендарной женщине, последней ханской царице. Когда и где умерла Сююмбике, на этот счет существует разные версии. Профессор Урманчеев их систематизировал и пришел к выводу, что наиболее вероятная дата ее смерти – 1557 год, пленнице тогда было 38 лет. В Касимове, в мавзолее Шахали обнаружен неизвестный надгробный камень.
Возможно, под ним и захоронена «крестьянская царица Сююмбике».
Литература:
- Взаимоотношения ногайцев с народами Северного Кавказа и Россией в XVI-XIV вв.; Издательство «Эпоха». Махачкала, 2003 г. Д.С.Кидирниязов.
- «Бессмертная смерть». Шай-Гора; Ставрополь. И.С.Капаев.
- «Половецкая луна» У.А.Абдурахманович. № 2/4/92, 2004 г.
- «Кавказская здравница». Минеральные Воды Ставропольского края.
- Эвлия Челеби. Сеяхат-наме. Т. 8. Стамбул, 1928, с. 8 (на тур-яз.) (далее – Сеяхат-наме).
- Юсупов Н. О роде князей Юсуповых. Часть 2, стр. 155.
- Исследования о царях Касимовских, стр. 520.
- Прод. Др. Росс. Вифл., VIII, стр. 303. - о роде Кн. Юсуп., ч. 2, стр. 64.