“Нет, она не ушла от нас. Она обернулась звездою, и теперь ее имя плывет в вечность и будет напоминать грядущим поколениям о поэтессе, которая нам оставила свое сердце и свои чудесные мужественные стихи”.
Есть имена – знаки, имена – камертоны. Когда речь заходит о поэтах фронтового поколения, одно из таких имен – Юлия Владимировна Друнина.
Мне еще в начале жизни повезло,
На свою не обижаюсь я звезду.
В сорок первом меня бросило в седло,
В сорок первом, на семнадцатом году.
Жизнь солдата, ты – отчаянный аллюр:
Марш,
Атака,
Трехминутный перекур.
Как мне в юности когда-то повезло,
Так и в зрелости по-прежнему везет –
Наше чертово святое ремесло
Распускать поводья снова не дает.
Жизнь поэта, ты – отчаянный аллюр:
Марш,
Атака,
Трехминутный перекур.
И, ей-богу, просто некогда стареть,
Хоть мелькают полустанками года…
Допускаю, что меня догонит смерть,
Ну, а старость не догонит никогда!
Не под силу ей отчаянный аллюр:
Марш,
Атака,
Трехминутный перекур.
При воспоминании о Юлии Владимировне Друниной первое, что крупно и рельефно выступает из памяти, – это ее характер. Характер, иногда как будто бы даже превышающий человеческие силы. В ней всегда чувствовалась энергия решительности, готовности к немедленному действию, поступку, что вообще свойственно фронтовому поколению, принадлежностью к которому она дорожила свято и чисто. В этом была честная прямота человека, твердо верящего в незыблемые ценности. Вот уж действительно о ком из женщин можно сказать – поэт, но никак не поэтесса. И предъявляла она к жизни, к себе самой суровые до чрезмерности требования:
Ну, чего теперь суетиться?
Это в наши-то, брат, года?..
Бродит рядышком Смерть-убийца,
Рядом с ней не беда – беда.
Ну, ославили, пригрозили…
Оттолкнули от пирога…
У тебя же остались крылья! –
Должен броситься на врага.
Как можешь ТЕПЕРЬ страшиться,
Как можешь ТЕПЕРЬ не сметь,
Глядя в наглые лица,
Если рядом союзник – Смерть?..
Творчество Ю. Друниной можно без преувеличения назвать поэзией человеческого достоинства. Это тот редкий случай, когда поэт пишет, как живет, и живет, как пишет.
Кажется, что она всегда знала, чего хотела. При всей романтичности своего характера, она почти не совершала необдуманных шагов. Ее порыв непременно соотносился с точным осознанием конечной цели. “Когда началась война, я ни на минуту не сомневаясь, что враг будет молниеносно разгромлен, больше всего боялась, что это произойдет без моего участия, что я не успею попасть на фронт”. Так, московская школьница, выросшая в интеллигентной учительской семье, она отринула все уговоры и слезы родителей и ушла в 1942 году из 10 класса на фронт. Ушла в самое драматическое время, в самое пекло войны, в самый неспокойный род войск -–в пехоту. Ей предстояло пройти огненные версты батальонным санинструктором:
Побледнев,
Стиснув зубы до хруста,
От родного окопа
Одна
Ты должна оторваться,
И бруствер
Проскочить под обстрелом
Должна.
Ты должна.
Хоть вернешься едва ли,
Хоть “Не смей!”
Повторяет комбат.
Даже танки
(Они же из стали!)
В трех шагах от окопа
Горят.
Ты должна.
Ведь нельзя притвориться
Перед собой,
Что не слышишь в ночи,
Как почти безнадежно
“Сестрица!”
Кто-то там,
Под обстрелом кричит…
Будучи санинструктором в самоходном полку получила два тяжелых ранения. В первый раз осколок прошел в двух миллиметрах от сонной артерии. Еще бы миг, и все могло бы окончиться фанерной звездой над затерявшимся на полях сражений обелиском. Но после санбатов эта тоненькая девочка с глазами кинозвезды вновь ушла добровольцем на фронт.
До сих пор не совсем понимаю,
Как же я, и худа, и мала,
Сквозь пожары к победному Маю
В кирзачах стопудовых дошла.
И откуда взялось столько силы
Даже в самых слабейших из нас?..
Что гадать! Был и есть у России
Вечной прочности вечный запас.
В батальоне, где служила Юлия Друнина, было две девушки – она и Зина Самсонова, о которой на фронте слагали легенды об ее храбрости и бесстрашии. Солдаты даже острили, что “Зинка командует батальоном!”. Она была всегда впереди, можно ли мужчине показать свой страх?
В одной из атак в Белоруссии Зина была убита. Она умерла, так и не узнав, что ей присвоено звание Героя Советского Союза. Позже Юлия Друнина в память о подруге напишет стихотворение “Зинка”.
Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
Знаешь, Юлька, я – против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня – лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет…
Знаешь, Юлька, я – против грусти,
Но сегодня она не в счет.Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг нежданный приказ: “Вперед!”
Снова рядом в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.С каждым днем становится горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.Зинка нас повела в атаку,
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам
Через смертные рубежи.Мы не ждали посмертной славы,
Мы хотели со Славой жить.
…Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав.
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.Знаешь, Зинка, я – против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то в яблочном захолустье
Мама, мамка твоя живет.У меня есть друзья, любимый.
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом стоит весна.И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
- Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала.
В армии в годы войны служило более 800 тысяч женщин. Около половины всех медиков Вооруженных сил страны составляли женщины: сандружинницы, санинструкторы, медицинские сестры. Вчерашние школьницы, выносящие под огнем раненых.
Целовались.
Плакали
И пели.
Шли в штыки.
И прямо на бегу
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.
Мама!
Мама!
Я дошла до цели…
Но в степи, на волжском берегу,
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.
Удивительно, что в стихах Друниной нет театрального героизма. А это верный признак, что в них – правда. Не случайно, когда снимался фильм “А зори здесь тихие”, молодые актрисы, чтобы почувствовать камертон искренности, правдивости и чтобы достоверней войти в образ своих героинь – девчонок- солдат, читали со слезами на глазах военные стихи Друниной. Из ее строк можно с фотографической точностью узнать, какая мера напряжения, страдания и ужаса выпала в юности на долю наших бабушек, которых теперь уже почти и не осталось в живых, а тогда в общем-то, еще совсем дети, какой страшной беде заглянули они в глаза:
Я только раз видала рукопашный,
Раз – наяву. И сотни раз – во сне…
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Юлия Владимировна Друнина была награждена орденом Красной Звезды и медалью “За отвагу”. Фронтовики знают, каков вес этих двух наград на войне, не каждый мужчина удостаивался такого признания ратных заслуг. Только после второго ранения, в конце 1944 года, Друнину окончательно демобилизовали.
МУЗЫКАЛЬНАЯ ВСТАВКА.
Закончилась война. “Похожие на парней” девчата возвращались к мирной жизни.
Шли девчонки домой
Из победных полков.
Двадцать лет за спиной
Или двадцать веков?
Орденов на груди все же
Меньше, чем ран.
Вроде жизнь впереди,
А зовут “ветеран”.
Возвращение домой было драматично. Вот как об этом писала в одном из своих стихотворений Юлия Друнина:
Все грущу о шинели,
Вижу дымные сны –
Нет, меня не сумели
Возвратить из войны…
И в другом:
Могла ли знать в бреду окопных буден,
Что с той поры, как отгремит война,
Я никогда уже не буду людям
Необходима так и так нужна?
Литературный институт Юлия взяла приступом. Просто вошла и села в аудитории. А потом, как она пишет, “прижилась” и сдала сессию. Она была измучена войной, бледна и очень красива.
Я принесла домой
С фронтов России
Веселое призрение к тряпью.
Как норковую шубку
Я носила
Шинельку обгоревшую свою.
Пусть на локтях
Топорщились заплаты,
Пусть сапоги протерлись –
Не беда!
Такой нарядной и такой
Богатой
Я помню не бывала никогда..
Юлия Друнина вспоминала: “Несмотря на невыносимо тяжелый быт, время это осталось в памяти ярким и прекрасным.
Мы стояли у Москвы-реки,
Теплый ветер платьем шелестел.
Почему-то вдруг из-под руки
На меня ты странно посмотрел –
Так порою на чужих глядят.
Посмотрел и – улыбнулся мне:
- Ну какой же из тебя
Солдат?
Как была ты, право,
На войне?
Неужель спала ты на снегу,
Автомат пристроив в головах?
Я тебя
Представить не могу
В стоптанных солдатских сапогах!..
Я же вечер вспомнила другой:
Минометы били,
Падал снег.
И сказал мне тихо
Дорогой,
На тебя похожий человек:
- Вот лежим и мерзнем на снегу,
Будто и не жили в городах…
Я тебя представить не могу
В туфлях на высоких каблуках…
“Мне писалось тогда, как дышалось, - вспоминала Друнина позже. Первая книга стихов поэтессы вышла в 1948 году. Называлась она “В солдатской шинели”. Стихи ее точно передают настроение тех лет и того поколения, несут реальные события и образы. Поэт-фронтовик Николай Старшинов еще в Литинституте писал: “…человека, который более искренне и глубоко любил бы свою Родину – Россию, Советский Союз, чем Юлия Друнина, за свою жизнь не встречал”
Только вдумайся,
Вслушайся!
В имя “Россия”!
В нем и росы, и синь,
И сиянье, и сила.
Я бы только одно
У судьбы попросила,
Чтобы снова враги
Не пошли на Россию…
Знаю – все переможешь,
Знаю, все пересилишь.
Но за что тебе
Столько страданий, Россия?
Хотя демобилизованной из солдатской юности, из “роковых, сороковых”, она никогда себя не считала. Как невозможно уйти в запас из личной судьбы:
Я порою себя ощущаю связной
Между теми, кто жив
И кто отнят войной…
…Я – связная.
Бреду в партизанском лесу,
От живых
Донесенье погибшим несу:
“Нет, ничто не забыто,
Нет, никто не забыт,
Даже тот,
Кто в безвестной могиле лежит”.
Ю. Друнина действительно не голословно олицетворяла эту связь. При ней никто не осмеливался безнаказанно бросить тень на священную память о прошлом. Она восстала против кощунственной несправедливости по отношению к тем, кто не только сказал свое замечательное слово в военной лирике, но и с оружием защищал Отечество, кто погиб или позже умер не от старости, а, как написал поэт, “от старых ран”. И разве могло быть иначе в судьбе Юлии Друниной, которая в своих стихах давно уже определила для себя кодекс человеческой чести:
Мне близки армейские законы,
Я недаром принесла с войны
Полевые мятые погоны
С буквой “Т” – отличьем старшины.Я была по-фронтовому резкой,
Как солдат, шагала напролом,
Там, где надо б тоненькой стамеской,
Действовала грубым топором.Мною дров наломано немало,
Но одной вины не признаю:
Никогда друзей не предавала –
Научилась верности в бою.
Она заслонила собой тех, кто сам не мог защитить себя. Когда в прессе и обществе начались нападки на нашу армию, Ю. Д рунина вновь оказалась “связной” между теми “кто жив” и “кто отнят войной”. Она решилась пойти в народные депутаты СССР (и народ ей сразу же своими многочисленными голосами поддержку), а затем стала членом Верховного Совета, чтобы уже государственным авторитетом остановить разрушение и уничтожение Вооруженных Сил, тех самых, которым ею было посвящено столько стихотворений, пронзительных как слова солдатской присяги:
Я люблю тебя, Армия –
Юность моя!
Мы – солдаты запаса,
Твои сыновья.
Позабуду ли, как
В сорок первом году
Приколола ты мне
На пилотку звезду?
Я на верность тебе
Присягала в строю,
Я на верность тебе
Присягала в бою…
Это был период тяжелейших переживаний и сомнений. Болея душой за армию, она не могла не видеть бюрократизм армейских структур. В горьких стихах о ребятах, воевавших в Афганистане, а затем брошенных на произвол судьбы со своими ранениями и психологическими травмами, Друнина говорила с ними как фронтовик с фронтовиками. Она встала рядом с ними, рядом с их обидами и горечью:
“Там было легче!”
Как ни странно,
Я понимаю
Тех ребят,
Кто, возвратившись с Афгана,
“Там было легче”, – говорят
Ей противно и бесчестье –
…этих сытых военкомов,
Что оскорбить посмели вас…
Боль в сердце.
В горле ярость комом.
И не поднять
Тяжелых глаз…
Но, перешагнув через горечь обиды, теперь уже обращаясь как к своим сыновьям от имени старшего поколения, Ю.Друнина поднимает молодых парней над временным, преходящим, напоминая им о подлинном достоинстве, над которым не властны нынешние временщики:
…Но не теряйте гордость, дети.
В житейской темноте всегда
Пускай до старости вам светит
Солдатской верности звезда.
Ю. Друнина не переставала думать о России, о ее судьбе и в 90-е годы, годы перестройки. Ее волновало будущее России.
Безумно страшно за Россию
И обоснован этот страх:
Как обескровлен, обессилен
Колосс на глиняных ногах!
Нет, жизнь свою отдать не страшно,
Но что изменится, скажи?
Стоит почти столетье башня
На море крови, реках лжи…
Как романтик, она редко писала о космосе, о необъятной Вселенной:
В каком-нибудь неведомом году
Случится это чудо непременно:
На Землю, эту милую звезду
Слетятся гости изо всей Вселенной..!
Или:
Звездный путь! И он сегодня начат.
Здравствуй, сказка детства! Я горда
Тем, что мне приходится землячкой
Только что рожденная звезда!
И землячкой ей стала не звезда, а планета. Другая планета. Крымские астрономы Николай и Людмила Черных открыли новую малую планету, получившую порядковый №3804, и назвали ее именем Юлии. Это не только естественно вписывается в ее жизнь, но и говорит о том уважении и любви, которая живет в сердцах ее читателей и почитателей.