В Москве, на Солянке, на четвертом этаже, под самой крышей, в квартире с рваными обоями безропотно голодала семья Левитанов. Отец, Илья Левитан, бегал по грошовым урокам, обучая детей лавочников и мелких чиновников французскому языку. Беспощадная судьба гнала его куда-то, манил призрак удачи, благополучия, счастья.
Подрастали дети: два сына, две дочери. А толку от них мало. Старший Адольф и младший Исаак с малых лет только и делали, что рисовали. Сидит, бывало, маленький Исаак у окна и глядит на крыши. А они - зеленые, бурые, коричневые - подымались, опускались, будто текли, волнами к берегам по взгорбленным переулкам...
Когда Исааку Левитану еще не исполнилось тринадцать лет, он написал заявление в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, просил принять его. Сам, никого не спрашивая, пошел на Мясницкую, где помечалось училище, и передал заявление в канцелярию. Его приняли. Сын пристроен - учится, станет художником, поможет... Но радость была недолгой. Мать не выдержала нужды - умерла. Вслед за ней умер отец. Дети были вынуждены оставить Москву. Они поселились в пригороде, под Москвой.
В предрассветной мгле зимой и осенью бежит ежедневно маленький Левитан на станцию, прячась от кондуктора, добирается без билетов до Москвы и влетает в торжественную переднюю Училища живописи, ваяния и зодчества.
В пейзажном классе тихо. Идут занятия. Саврасов ходит по рядам, присматривается к работам. Ученики волнуются. Сам Саврасов смотрит. Тот самый, знаменитый, прославившийся картиной «Грачи прилетели».
Левитан горячо любил Саврасова. Он часто вечерами приходил к художнику и просиживал до глубокой ночи. Они вели длинные разговоры об искусстве, о мысли художника, о красоте, что таит в себе природа.
Саврасов, то шутя, то впадая в ментборский тон, раскрывал молодому художнику свои сокровенные мысли об искусстве, самое дорогое свое - веру в красоту, в ее непреоборимую вечную силу.
Но такие встречи случались все реже и реже. Саврасов был болен. Вскоре (26.09.1847) он умер. Левитан был потрясен смертью учителя. Ведь это он, Саврасов, раскрыл Левитану великую истину художника – «в просторе увидеть мир высокой поэзии». Левитан первый и последний раз в жизни пишет статью.
Вторая ученическая выставка. У Левитана выставлен «Осенний день. Сокольники» (Слайд №2).
Далеко убегает дорожка парка. Осень щедро расплачивается за майские жемчужные дожди, за летнюю теплую радость, за лунные соловьиные вечера. Она щедро, целыми охапками, разбросала золото на листву берез, позолотила верхушки тополей, дорожку усеяла золотыми листьями».
Золотая осень! Но она не блестит, не зависит, серые тона глушат золотые блики. Почему взгрустнулось? Почему дорожка убегает куда-то вдаль, будто зовет уйти отсюда? Куда?
Навстречу идет женщина. Идет оттуда, куда убежала дорожка. Она печальна. Одинока. В теплом платье, опустив голову, идет... Но не в ней суть. Она пришла и уйдет, а лес, золотые березы, распростертые над ними небо, воздух - они вечны. В них - нетленная красота. А в красоте - все: и восторг, и радость, и грусть, и мечта о счастье.
«Осенний день...». Он радует и щемит душу. В картине выстраданная надежда, жалоба на несправедливую судьбу, одиночество, голод и жгучая неутомимая страсть к искусству. Картина попадает в галерею Третьякова. А Левитану ведь только 14 лет.
Левитан растерян, возбужден. Его обнимает, целует Николай Чехов - товарищ по классу из училища. Это он по просьбе Левитана написал фигуру женщины в картине «Осенний день». Левитан все боялся, как бы на выставке кто-нибудь не разглядел, что фигура написана другой рукой. Правда, подобное содружество практиковалось и до Левитана, и после него.
Известие, что в «Утро в сосновом бору» Шишкина медведи написаны художником Савицким, пейзажные фоны в картинах Перова «Охотники на привале» и «Птицелов» были написаны Саврасовым, даже сам Айвазовский на своей марине попросил Репина написать фигуру Пушкина.
Художник Николай Павлович Чехов, брат писателя Антона Павловича, любит Левитана, он зовет его к себе в гости, просит приехать на лето в Бабкино, где поселились Чеховы.
Чехов и Левитан... Дружба двух великих мастеров еще далеко не изучена до конца. Огромное влияние Антона Павловича Чехова на Левитана бесспорно, так же сильно воздействие лирических пейзажей Левитана на Чехова. Одинокий, не знавший теплой человеческой дружбы, Левитан всей душой «прилепился» к семье Чехова. Он любит Антона Павловича, мечтает жениться на его сестре Марии Павловне, крепко привязан к своему однокашнику Николаю Чехову. Здесь, в Бабкино, словно оттаивает душа Левитана, будто куда-то не то ушла, не то притаилась левитановская грусть. Левитан работает легко, радостно.
Он пишет картину «Вечер на пашне» (Слайд №3), создает свежие солнечные полотна «Мостик» (Слайд №4), «Первая зелень. Апрель» (Слайд №5), «Река Истра» (Слайд №6), «Савинская слобода» (Слайд №7).
Весна... Природа пробуждается от зимнего оцепенения. Все пронизано солнцем, бодростью. Но кисть Левитана не знает бездумной радости. В его картинах нет, нет, да и прозвучат минорные ноты.
Левитан верен заветам своего учителя Саврасова: самое обыденное превращается художником в поэтическое, одухотворенное. Одна из особенностей живописи Левитана - его картины как бы звучат. Художник работал, словно на грани двух искусств - изобразительного и музыкального. Работы Левитана построены по законам музыки, и поэтому, когда смотришь на них, воздействие получается как бы двойным - не только зрительным, но и слуховым.
Левитана любил Серов. Они встретились в Московском училище живописи и подружились. Различные по характеру, мировоззрению, привязанности художники сходились в главном - любви к русской земле, ее красоте, щемящей душу. Серов познакомил Левитана с Мамонтовым. Художника потянуло в Абрамцево. Но здесь Левитану не пришлось писать пейзажи: Мамонтов заказал ему декорации к опере Даргомыжского «Русалка», которую он готовился поставить на сцене своей Частной оперы. Левитан с упоением работал над декорациями — пейзажами и картиной подводного царства.
Закончив работу и получив солидную сумму денег от Мамонтова, всегда щедро поддерживавшего молодых художников, Левитан совершил долгожданную поездку в Крым. Потом поехал на Волгу. Путешествуя, он попал в имение Берново, принадлежащее баронессе Вульф. Его заинтересовала старая плотина через реку: все здесь обветшало, заглохло, заросло травой, остался дикий, пугающий омут.
Баронесса рассказала Левитану, что в этих местах бывал Пушкин, гостивший неподалеку в имении, подолгу гулял в парке у старой плотины. Об омуте Вульф рассказывала, что давным-давно здесь произошла трагедия: у старого мельника была дочь красавица Наташа, а у деда баронессы служил молодой конюший. Они полюбили друг друга. Об их любви донесли старому барону. Конюшего барон велел сечь до полусмерти, потом сдать пожизненно в солдаты. Наташа бросилась в омут. Пушкин использовал предание для создания «Русалки».
Левитан приехал в имение Вульф счастливый, радостный. Он готовился писать Волгу, влекущую его, и вдруг поперек пути - старый омут. Таинственный омут. От него не уйти. Овеянный народным преданием, поэзией пушкинской «Русалки» темный омут словно требует от художника ответа. И Левитан пишет одно из своих самых значительных произведений – «У омута» (Слайд №8). Со всей силой своего таланта он показал страшную, бесовскую силу, таящуюся в гиблом омуте. В картине - борьба тьмы со светом, насилия со свободой, добра со злом. Художник, словно отвечая гению Пушкина, зовет от тьмы к свету.
Волга! Могло ли так быть, чтобы Левитан не писал Волгу? Художник с юных лет мечтал о поездке на Волгу. С годами это стремление крепло. Но у него не было денег. Но Левитан все-таки поехал. Много месяцев провел здесь, неустанно работал. И победил. Созданные им на Волге картины стали самыми значительными во всем, что написал за свою жизнь Левитан.
Плес! Он внезапно ворвался в судьбу Левитана… Недалеко от дома, где поселились, Левитан увидел замечательное местечко, на берегу речки Шохонки, откуда открывался вид на противоположный берег. Две церкви, высокая колокольня словно тонут в земном море. Синие купола на фоне голубовато-белых облаков. И все это опрокинуто в зеркальную гладь воды, небо потемнело. Загудел церковный колокол. И Левитан услышал песню. Ее пел человек, находящийся близко, слышны были четко все слова. Это была песня на слова Козлова «Вечерний звон»:
«Вечерний звон, вечерний звон!
Как много дум наводит он.
О юных днях в краю родном,
Где я любил, где отчий дом».
Свое полотно, написанное в Плесе, Левитан так и назвал «Вечерний звон» (Слайд №9). Вслед за этой картиной художник создал вещь очень близкую ей по манере, под названием «Тихая обитель» (Слайд №10). Картина была выставлена на XIX выставке передвижников. Она окончательно закрепила успех волжских пейзажей, которые, как писали тогда, «выдвинули» Левитана в число крупнейших мастеров русского искусства».
Увидев «Тихую обитель» на выставке, А.П.Чехов писал сестре: «Был я на Передвижной выставке. Левитан празднует именины своей великолепной музы».
В Плесе была написана и картина «Над вечным покоем». Левитан увидел старую деревенскую церковку на горе, почерневшие бревна, рядом погост. Увидев, он не отходит от этого места. Смотрит на церковку, на высокое небо, неоглядные просторы. Смотрит на заре, смотрит в сумерках, ночью. Не религиозный экстаз вызвала у Левитана старинная бревенчатая церковка на горе, а творческое озарение художника, потрясенного величием волжских просторов. Это было чувство изумленного человека, оставшегося с глазу на глаз с невиданной до сих пор красотой. И не собственно покой, думается, здесь доминирует, восторженное оцепенение, охватившее художника, увидевшего величие мира, бесконечные просторы, бездонное небо, богатырский размах Волги. Левитана потрясла красота. Она не раз приводила его в состояние творческого экстаза, гениального прозрения. Картина «Над вечным покоем» - вершина мастерства Левитана.
«Владимирка» (Слайд №12). Днем и ночью, в жару и мороз, снежную пургу и дождь тянутся арестантские этапы, по владимирскому тракту. Окрики конвойных. Звон кандалов. Мерно, шаг за шагом идут люди из тюрьмы в тюрьму, на каторгу, на смерть. Здесь все дышит горем, великой человеческой трагедией - трава, воздух, даже птицы, летающие над Владимиркой. Неспетая песня, несказанное слово, притаившаяся надежда – нет, нет, да и промелькнет на много страдальной Владимирке и пропадет в пучине человеческого страдания. Как показать все это? Как передать все это? Как передать чувство, которым охвачен художник? Как увидеть невидимое?
Левитан нашел в себе силы, чтобы показать людям Владимирку. Нашел потому, что сам был гоним, перевоплотился в арестанта, которого невесть за что гонят по Владимирке, мог почувствовать тяжесть кандалов, услышать их звон, увидеть небо над дорогой.
Потому оно и получилось в картине неумолимым и бегущая вдаль дорога беспросветной. Где-то, у самого края земли, видна яркая полоса света, там, видно, выглянуло из-за туч солнце. Что это, надежда? Нет. Никто не устремится туда, всякий здесь знает, что это мимолетно, эфемерно, пока дойдешь - свет пропадет, там такая же дорога, изматывающая последние силы, и небо такое же серое, как арестантский халат. Левитан показывает, казалось бы, обыкновенную дорогу, проложенную по степи, под хмурым небом. Тихо. Ни живой души. Но человек стоит перед картиной и чувствует, именно чувствует сердцем своим, всем существом великую трагедию Века.
Трудно найти в истории живописи другого художника, который сумел бы внести в пейзаж столь читаемый специальный подтекст. Левитан достигает этого, не прибегая к «прямым» сюжетным ходам - пейзаж остается пейзажем, и одновременно - это глубокое, предельно эмоционально насыщенное произведение, полное гневного разоблачительного смысла.
«Знаешь, на твоих картинах появилась улыбка!» - сказал Чехов Левитану, привезшему много картин и этюдов, написанных на Волге. И не удивительно - это было самое счастливое время в жизни Левитана. Он любит и любим, окружен заботой.
Жизнь Левитана - цепь тяжелых испытаний. Одиночество, которое было нестерпимо. Он все искал человека, кому можно поведать о том, что пишет. Часто ошибался в людях, которые, казалось, его любили.
Но все искупалось одним: всепоглощающим, всепокоряющим поклонением Левитана искусству. Жить - это писать, писать - значит жить. Он терзался в муках, когда не смог выразить в красках то, что видел. Влюбленный в природу, он даже робел перед ней, в этой целомудренной робости художника и родились его творения, в которых многое как бы недосказано. И это недоговоренное очарование или невысказанная боль - главное, что пленяет в творчестве Левитана. Об этом чувстве Левитан писал Чехову: «... никогда еще не любил так природу, не был так чуток к ней, никогда еще так сильно не чувствовал я это божественное нечто, разлитое во всем, но что не всякий видит, что даже и назвать нельзя, так как она не поддается разуму, анализу, а постигается любовью. Без этого чувства не может быть истинный художник. Многие не поймут, назовут, пожалуй, романтическим вздором».
«Золотая осень» (Слайд №13). В «багрянец и золото» оделся лес. Оранжевым пожаром полыхает листва берез, она дает первый сигнал: Осень! Все празднично, нарядно. Воздух до того прозрачен, что видны далекие дали: за зеленой пашней - деревенька у самого горизонта. Краски свежи, ярки, радостны. А небо. Небо синее, синее. И легкие прозрачные облака медленно проплывают. Речка тихая, «словно вылита из стекла». Ни ветерка, ни движения в листве деревьев. Все замерло, притаилось. Почему? Не перед тоскливой, не золотой, а тусклой серой осенью? Почему об этом вспоминается в «Золотой осени»? В левом углу картины видны на земле опавшие листья и березка уже наполовину оголена.
Так в мажорную музыку «Золотой осени» входят тревожные мотивы грядущего увядания. Они чуть слышны, но они могут вот-вот зазвучать сильнее, а потом, обретя силу, заглушить кратковременное торжество золотой осени. Такие чувства вызывает «Золотая осень». Иначе и быть не могло, Левитан - всегда Левитан.
«Весна. Большая вода». Вот только что растаял снег, река разлилась, солнце стало пригревать по-настоящему, по-весеннему. Молодые березки и осинки еще не окутаны зеленой дымкой. Голубое высокое небо, голубая вода, разлившаяся во всю ширь картины. Тоненькие, голенькие, белые березки, словно на цыпочках идут по воде, боясь замочить не существенный еще весенний наряд. Они как бы чуть-чуть ежатся от весеннего ветерка, жмутся друг к другу. И эта детская их беспомощность, прозрачный, как тончайшее стекло, воздух, голубизна неба и воды - все проникнуто и радостью, и, и грустью. В картине - безлюдье, нигде нет ни человеками жилья, лишь в левом углу - кем-то забытая лодка.
Самым жизнеутверждающим произведением, созданным Левитаном в Плесе, является картина «Свежий ветер. Волга» (Слайд №14). Левитан показал не затихающую ни днем, ни ночью деятельную жизнь великой русской реки. Увидев полотно, художник Нестеров сказал: «Ни одна картина, кроме репинских «Бурлаков», не дает такой характеристики Волги». Проплывают, как лебеди, белые волжские пароходы. Стоят у причалов другие - пестрые. Идет погрузка. Снуют лодки, баржи. Стремглав падают с высоты в реку белые чайки, свежий ветер подхватил легкие облака и понес по небу. А внизу пошла по темно-синей воде рябь. Дым из пароходных труб несется по воздуху. Река живет, движется, работает.
Ушли тяжелые восьмидесятые годы жесточайшей царской реакции и безвременья.
Повеяли новые ветры. Россия на подступах к первой русской революции. В творчестве Левитана стали звучать мажорные такты. Он создает ряд картин, в которых проявляется жизнеутверждающее начало: «Март» (Слайд №15), «Весна. Большая вода» (Слайд №16), «После дождя. Плес» (Слайд №17), «Вечер. Золотой Плес» (Слайд №18).
Левитан в течение всей своей короткой жизни куда-то ездит, что-то ищет. Вместе с Коровиным попадает на Нижегородскую ярмарку, гостит в дворянских усадьбах, разочаровывается. Он - в пути. Идет по бездорожью. Мчится по неустроенному жестокому миру. Левитан едет в Париж, Вену, Ниццу, Швейцарию, Германию. Четыре раза выезжал он за границу. В Париже знакомится с импрессионистами, изучает картины Моне, Дега. Он увлекается живописью Курбе, Коро.
Он без устали работает. Живет то в Москве, то на Волге. С кистью в руке где-нибудь на берегу безымянной речонки или у околицы неказистой деревушки пишет, пишет.
Пишет, щедро отдавая людям всего себя.
Но сердца не хватило. Левитана знает, но не подает вида. По совету своих друзей, летом 1889 году едет в деревню Окуловка Новгородской губернии, чтобы немного поправить свое здоровье. Здесь он провел 4 месяца. Этому периоду посвятил несколько своих картин.
«Стога. Сумерки» (Слайд №19). Над широким луговым простором взошла луна. Стоят высокие стога, словно завороженные сказочные великаны стерегут скошенное поле. Вдали - черным-черно, это темный лес протянулся вовсю ширь горизонта. Картина по-левитановски проста, лаконична, музыкальна. Если говорить о живописи как о музыке - она похожа на песню. Это не симфония. Это - простая мелодия, ясная и запоминающаяся. И ведь действительно - именно в такие ночи людям особенно поется, и песня рождается грустная, вечная, как сама земля.
Подавляя свои страдания, скрывая болезнь, Левитан беспокоится о Чехове, шлет ему письмо за письмом в Крым. «Ах, зачем ты болен, зачем это нужно? Тысячи праздных, гнусных людей пользуются великолепным здоровьем! Бессмыслица!»
Левитан чувствует, что одними добрыми словами не поможешь, нужно что-то сделать, и он настоятельно предлагает Чехову: «Милый, дорогой, убедительнейше прошу не беспокоиться денежными вопросами - все будет устроено, а ты сиди на юге и наверстывай свое здоровье. Голубчик, не хочется, не работай, не утомляй себя. Все в один голос говорят, что климат Алжира чудеса делает с легочными болезнями. Поезжай туда и не тревожься ничем. Побудь до лета, а если понравится - и дальше».
О себе Левитан узнает, что обречен, что его болезнь сердца неизлечима, но не выпускает из руки кисти. Он пишет давно задуманную картину, которую хочет назвать «Русь». Это большое полотно должно стать неким синтезом его переживаний и чувств, утвердить веру в великое будущее Родины.
Картина должна была явиться итогом работы, обобщающим русским пейзажем. Тут не дальние дали великой Руси, необъятные просторы, разливы рек, подобные морям, нет, здесь природа не воображает грандиозностью, не давит человека несоразмерной силой. Здесь человек-властелин, хозяин.
Широко, из конца в конец полотна раскинулась холмистая равнина. То здесь, то там - деревни, церкви, какие-то высокие строения. Земля, покоренная человеком, стала всесильной, несокрушимой. Она несет в себе сильнейший заряд жизнеутверждающего чувства. Человек - не одинок. Он слит с природой, преобразуя, украшая, усиливая ее. Как далеки эти чувства от тех, которые вызывают «Владимирка», «Над вечным покоем».
Левитан работал над картиной до последних дней своей жизни. Он назвал ее «Озеро. Русь» (Слайд №20). Как характерно это для Левитана, до предела скромного человека и художника, боящего громких слов, декларации! Левитан в зените славы, богат. Он красив какой-то особенной красотой, словно в нем отразилась пленительная тайна его полотен. Его появление никогда не проходит незамеченным.
Он - Исаак Левитан, художник, гордость России. Левитан - профессор пейзажного класса Училища живописи, ваяния и зодчества. Москва с нетерпением ждет каждую новую картину художника. Теперь, по приезде Левитана то ли с Волги, то ли из Тверской губернии ранним утром раздается легкий почтительный стук в дверь. Это Павел Михайлович Третьяков приехал посмотреть новые холсты Левитана, чтобы опередить всех и купить до появления картин на выставке. Левитан знаменит. Но дни его сочтены. Здоровье художника ухудшается с каждым днем. Он упорно борется с недугом, не сдается.
«Я много выстрадал, многое постиг, многому научился», - говорит он, надеясь по-новому взяться за работу. Но 22 июля 1900 года Левитана не стало. Ему было только 40 лет.