Всю свою жизнь Марина Цветаева преклонялась перед гением Пушкина, с которым познакомилась уже в три года, благодаря картине Наумова «Дуэль», висевшей в спальне ее матери. «Первое, что я узнала о Пушкине, это – что его убили. Потом я узнала, что Пушкин – поэт…», − вспоминала Цветаева в статье «Мой Пушкин» [36; 57]. И далее там же: «Пушкин был мой первый поэт, и моего первого поэта – убили» [36; 58].
В центре бытия Цветаевой была поэзия, и в ней непреходящей величиной был Пушкин. Она постоянно обращалась к нему на протяжении всей жизни, находила в нем сходство с собой.
По мнению Цветаевой, Пушкин во всем, к чему ни прикасался, превзошел и предшественников, и последователей. Цветаевой всегда владело стремление постигать Пушкина сколь возможно глубоко. Ей принадлежат и пушкинские стихи, которые она переводила с замечательной изобразительностью на французский язык.
Проследив обращения к поэтам в творчестве Цветаевой, Е.В. Сомова обнаружила, что «большинство имеет свою небесную прописку, свое место в созданном ею небесном пантеоне» [33; 65]. Так, Цветаева постоянно доказывает божественную сущность Блока, проводя параллель с Христом:
Я на душу твою – не зарюсь!
Нерушима твоя стезя.
В руку бледную от лобзаний,
Не вобью своего гвоздя [1; 66] −
и с Орфеем в стихотворении «Как сонный, как пьяный…», а также называя его «мертвым ангелом», «неким серафимом».
Говоря о небесной принадлежности поэтов-полубогов, она проводит параллель Рильке с Орфеем, к Ахматовой обращает некую кощунственную молитву:
Тебе одной ночами кладу поклоны, -
И все твоими очами глядят иконы! [1; 80]
А.Белого называет «пленным духом», «белым ангелом с серебряным голубем в руках» [56]; в очерке «Живое о живом» именует М.Волошина Зевсом и Фавном; О.Мандельштам является в образе «серафима» и «орленка», а В.Маяковский – в образе «архангела-тяжелоступа».
Удивительным и странным является то, что Пушкин не занял достойного его места в этом божественно-мифологическом ряду. Возможно, это объясняется тем, что слово Пушкин было для Цветаевой уже собственным именем божества, и поэтому в уподоблениях не нуждалось [33; 66]. Таким образом, Пушкин был для нее богом изначально, его божественная сущность не обсуждалась, не подвергалась сомнениям. Для нее существовала одна аксиома: Пушкин – Бог среди поэтов.
Для Цветаевой поэт вообще – ангел. «Но так ли бел этот ангел? Символика цвета, проблематический контраст белого и черного играют здесь существенную роль» [33; 67]. Белый цвет варьируется в изображении Блока: снеговой, лебединый, бледный, светлый. Пушкин же принципиально трактуется Цветаевой как черный, негр (то есть не такой, как все) – это одна из ключевых идей цветаевской пушкинианы.
Вот что пишет Цветаева в эссе «Мой Пушкин»: «Пушкин был негр <…>, русский поэт – негр, поэт – негр, и поэта убили. (Боже, как сбылось! Какой поэт из бывших и сущих не негр, и какого поэта – не убили?)» [34; 58-59]. Там же находим следующие строки: «…Я поделила мир на поэта – и всех и выбрала – поэта, в подзащитные выбрала поэта: защищать – поэта – от всех, как бы эти все ни одевались и ни назывались» [36; 58], - и далее: «Я тогда же и навсегда выбрала черного, а не белого, черное, а не белое: черную думу, черную долю, черную жизнь» [36; 60].
Своему первому поэту, непререкаемому Богу Цветаева посвятила цикл «Стихи к Пушкину». В «Стихах к Блоку» Цветаева провела явную параллель Блок – Пушкин – Бог. Обращает на себя внимание и адекватность названий обоих циклов, больше в творчестве Цветаевой нет аналогичных названий циклов. Однако «Стихи к Пушкину» написаны намного позже, и сам текст выявляет структуру, характерную для более поздних цветаевских циклов; он становится частью целой пушкинианы, начатой в 1929 году с очерка «Наталья Гончарова».
«Всю жизнь Цветаева (как и Ахматова) ощущала Пушкина своим живым современником, мудрым и веселым спутником, она любила в нем все (кроме его любви к Наталье Николаевне, что, впрочем, понимая, прощала). Она любила все его творчество − от лицейских стихов до поздней прозы. Он был для нее олицетворением жизни и искусства в их редкостном – олимпийском – гармоническом соединении. Полностью понимая могучую реалистическую природу его искусства, она видела в нем романтика, ибо каждый поэт, по ее убеждению, за редчайшими исключениями, романтик чувства (если не слова)» [18; 341].
«Встреча с Пушкиным» − первое стихотворение Цветаевой, обращенное к Пушкину. Стихотворение написано в Ялте, где Цветаева жила с середины сентября по 14 октября 1913 года [37; 202], «в те месяцы, когда жила в Крыму и на каждом перекрестке горных тропинок, на каждом горном выступе, обрывавшемся в море, вспоминала „курчавого мага”, некогда бродившего по тем же волшебным местам» [14; 466].
Часто Цветаева упоминала имя поэта в прозе, немало строк о нем в ее письмах и не меньше в творческих тетрадях. Сам Пушкин для юной поэтессы скорее повод, чтобы рассказать о себе, показать, что она своевольна, по-пушкински мятежна. В 1931 году она писала Пастернаку: «Ведь Пушкина убили, потому что своей смертью он никогда бы не умер, жил бы вечно… Я с Пушкиным мысленно, с 16 лет, всегда гуляю…» [37; 202].
Цикл «Стихи к Пушкину» был написан в 1931 году. Если сравнить его с ранними стихами, видно, как изменилась Цветаева. «Ее зрелый стих упруг и энергичен, особую роль в нем играют рефрены, настойчиво варьирующие мысль, а также звуковая игра, обыгрывание известных текстов или фразеологических оборотов. Все это вместе создает особый поэтический стиль, требующий от читателя и знаний, и усилий, − но зато и вознаграждающий за них сторицей» [14; 466].
Летом 1936 года поэт перевела 18 стихотворений Пушкина на французский язык, совершив маленький подвиг во имя мировой славы своего божества.
Но по-настоящему, в полный голос, Цветаева сказала о своем Пушкине в замечательном стихотворном цикле, который был опубликован (не полностью) в эмигрантском парижском журнале «Современные записки» в юбилейном «пушкинском» 1937 году. Стихи, составившие этот цикл, были написаны задолго до того (в 1913 году) но в связи с юбилеем, как видно, дописывались, о чем свидетельствуют строки:
К пушкинскому юбилею
Тоже речь произнесем… [1; 274].
Мало надеясь на публикацию этого цикла, Цветаева писала Тесковой 26 января 1937 года: «Стихи к Пушкину, которые совершенно не представляю себе чтобы кто-нибудь осмелился читать, кроме меня. Страшно-резкие, страшно-вольные, ничего общего с канонизированным Пушкиным не имеющие, и всё имеющие — обратное канону. Опасные стихи. Отнесла их, для очистки совести, в редакцию «Современных записок», но не сомневаюсь, что не возьмут — не могут взять. Они внутренне — революционны — так, как никогда не снилось тем, в России. Один пример:
Потусторонним
Залом царей:
— А непреклонный
Мраморный сей?
Столь величавый
В золоте барм.
— Пушкинской славы
Жалкий жандарм.
Автора — хаял,
Рукопись — стриг.
Польского края —
Зверский мясник.
Зорче вглядися!
Не забывай:
Певцоубийца
Царь Николай
Первый [1; 280].
Это месть поэта — за поэта. Ибо не держи Николай I Пушкина на привязи — возле себя поближе — выпусти он его за границу — отпусти на все четыре стороны — он бы не был убит Дантесом. Внутренний убийца — он.
Но не только такие стихи, а мятежные и помимо событий пушкинской жизни, внутренне — мятежные, с вызовом каждой строки. Они для чтения в Праге не подойдут, ибо они мой, поэта, единоличный вызов — лицемерам тогда и теперь. И ответственность за них должна быть — единоличная. (Меня после них могут просто выбросить из «Современных записок» и вообще — эмигранты.) Написаны они в Медоне, в 1931 г. летом — я как раз тогда читала Щеголева: «Дуэль и Смерть Пушкина» и задыхалась от негодования» [46].
Пушкин для Цветаевой – вольный из вольных, бешеный бунтарь, который весь, целиком – из меры, из границ (у него не «чувство меры», а «чувство моря») – и потому «всех живучей и живее»:
Уши лопнули от вопля:
«Перед Пушкиным во фрунт!»
А куда девали пекло
Губ, куда девали – бунт
Пушкинский? уст окаянство?
Пушкин – в меру пушкиньянца! [1; 274]
Цветаева мало надеялась на напечатание этого цикла, и опасения ее имели основания: журнал, в котором крепки были монархические идеи, опубликовал только 4 стихотворения из 7, причем первое – «Бич жандармов, бог студентов…» - в сокращении. Монархисты наотрез отказывались напечатать следующие строки:
Ох, брадатые августы!
Задал, задал бы вам бал
Тот, кто царскую цензуру
Только с дурой рифмовал,
А «Европы Вестник» - с…
Пушкин – в роли гробокопа? [1; 273]
Взгляды Марины Цветаевой вызвали возмущение эмигрантских «пушкиноведов», пытавшихся Пушкина представить покорным слугой и придворным поэтом. К ним обращены слова Цветаевой в этом же стихотворении:
Что вы делаете, карлы,
Этот – голубей олив –
Самый вольный, самый крайний
Лоб – навеки заклеймив
Низостию двуединой
Золота и середины? [1; 274-275]
«Стихи к Пушкину» защищают авторский взгляд. Поэзия же самой Цветаевой совершенно ясна:
Пушкинскую руку
Жму, а не лижу…
Вольному – под стопки?
Мне, в котле чудес
Сем – открытой скобки
Ведающий – вес,
Мнящейся описки –
Смысл, короче – всё.
Ибо нету сыска
Пуще, чем родство! [1; 277]
В этом стихотворении цикла А.С. Пушкин утверждается как равный собеседник.
«Отношение ее к Пушкину – кровно заинтересованное и совершенно свободное, как к единомышленнику, товарищу по «Мастерской». Ей ведомы и понятны все тайны пушкинского ремесла – каждая его скобка, каждая описка; она знает цену каждой его остроты, каждого слова. В это знание Цветаева вкладывает свое личное, «лирическое» содержание. Она брала Пушкина себе в союзники:
Пушкиным не бейте!
Ибо бью вас – им! [1; 278]
Так Цветаева сделала из Пушкина орудие своей борьбы за обновление поэзии» [37; 9].
Цикл представляет Пушкина далеко не таким, каким мы привыкли его воспринимать. Нельзя не согласиться с И.В. Кудровой, которая пишет, что, в сущности, этот поэтический цикл не просто стихи – драка! «Цветаева даже и не пытается занять в ней олимпийски спокойную позицию. Олимпийское спокойствие – качество, ей вообще решительно не свойственное.
С чем же мы здесь сталкиваемся? Не более и не менее, как с одной из важных черт цветаевского миросозерцания и творчества. Ибо жар, огненность, независимость, непокорность – это, в глазах Марины Цветаевой, бесспорные достоинства человека.
Пушкин многолик, скажет она однажды; а в другом месте скажет о бесчисленности его ликов. Но не случайно она так охотно подчеркивает африканское происхождение поэта, как не случайно и то, что ее любимые пушкинские вещи – это «Цыгане», «Бесы», «Гимн Чуме» в «Пире во время чумы», «Полтавский бой в «Полтаве», стихотворение «К морю». То есть произведения, в которых наиболее сильно и открыто выразился пламенный и независимый нрав Пушкина» [14; 467-468].
Марина Цветаева не только воссоздавала облик поэта, но часто использовала в своих стихах персонажей из его поэм и стихов:
Бич жандармов, бог студентов,
Желчь мужей, услада жен –
Пушкин – в роли монумента?
Гостя каменного? – он,
Скалозубый, нагловзорый
Пушкин – в роли Командора? [1; 273]
Это Медный Всадник, «Ваня бедный»:
Трусоват был Ваня бедный,
Ну, а он − не трусоват. [1; 274]
Пушкин для Цветаевой не «мера» и не «грань», но источник вечной и бесконечной стихии поэзии, воплощение ее безостановочного потока. Настоящий поэт может, конечно, «выйти из Пушкина», но именно – выйти. Но он никогда не «останется» в Пушкине («…остающийся никогда в Пушкине и не бывал») [37; 11].
В творчестве Марины Цветаевой в период эмиграции А.С. Пушкин занял особое место, он стал для нее символом России.
Свою близость, «родственность» А.С. Пушкину Марина Цветаева видит в трагической противопоставленности обществу и понимании творчества как служения:
Прадеду – товарка:
В той же мастерской!
Каждая помарка –
Как своей рукой [1; 277].
Список использованной литературы
1. Цветаева М.И. Сочинения. В 2-х т. Т. 1: Стихотворения, 1908-1941; Поэмы; Драматические произведения / Сост., подгот. текста, вступ. статья и коммент. А. Саакянц. – М.: Художественная литература, 1988.
2. Цветаева М.И. Сочинения. В 2-х т. Т. 2: Проза; Письма. Сост., подгот. текста, коммент. А. Саакянц; Худож. В. Медведев. – М.: Художественная литература, 1988.
3. Цветаева М.И. Собрание сочинений в 7-ми томах - М.: Элис Лак, 1994.
4. Цветаева М.И. Избранное. – Смоленск: Русич, 2003.
5. Айзенштейн Е.О. Борису Пастернаку – навстречу! Марина Цветаева: О книге Марины Цветаевой «После России» (1928). – СПб.: Журнал «Нева», 2000.
6. Акбашаева А.С. Поэзия и проза Марины Цветаевой: Научно-мотодическое пособие (специальность 021700). – Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. ин-т, 1999.
7. Белкина М.И. Скрещение судеб. – М.: Книга, 1988.
8. Брюсов В. Среди стихов: 1894-1924. – М.: Советский писатель, 1990.
9. Каган Ю.М. Марина Цветаева в Москве: Путь к гибели. – М.: Отечество, 1922.
10. Клинг О.А. Поэтический мир Марины Цветаевой. – М.: Издательство Московского университета, 2001.
11. Козлова Л.Н. Одинокий дух. Марина Цветаева. Душа и ее Путь. – М.: «Прометей», «laterna Magica», 1992.
12. Кудрова И. «Версты, дали…»: Марина Цветаева. – М.: Сов. Россия, 1991.
13. Кудрова И. Жизнь Марины Цветаевой до эмиграции. – СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2002.
14. Кудрова И. Просторы Марины Цветаевой. – СПб.: Вита Нова, 2003.
15. Кудрова И.В. Путь комет: Жизнь Марины Цветаевой. – СПБ.: Вита Нова, 2002.
16. Маслова М.И. Мотив родства в творчестве Марины Цветаевой. – Орел: «Вешние воды», 2001.
17. Маяковский В.В. Сочинения в двух томах, т.2. – М.: Правда, 1988.
18. Павловский А. Куст рябины. О поэзии Марины Цветаевой: Монография. – Л.: Сов. Писатель, 1989.
19. Паврова Е.Л. Монография «Поэтическое миросозерцание М.И. Цветаевой» (для студентов специальностей 02.20, 10.01.01, 10.01.08). – Горловка: ГГПИИЯ, 1994.
20. Пастернак Б.Л. Стихотворения и поэмы. / Сост. Е. Пастернака; Послесл. Н. Банникова. – М.: Художественная литература, 1988.
21. Полехина М.М. Художественные искания в русской поэзии первой трети XX века (М. Цветаева и В. Маяковский. Художественная космогония). Монография. – М.: Прометей, 2002.
22. Полянская М. «Брак мой тайный…» Марина Цветаева в Берлине. – М.: Вече: Издательский центр Геликон, 2001.
23. Посвящается Марине Цветаевой. Сборник стихов. Благотворительный выпуск. – М., 1991.
24. Русская литература конца XIX – начала XX века: Серебряный век. Под ред. В.В. Агеносова. – М.: АСТ, Астрель, 2001.
25. Русская литература XX века. Учебная книга для учащихся старших классов. Автор-составитель кандидат филологических наук, доцент Г.С. Меркин. - М.: Скрин; Смоленск: ТРАСТ-ИМАКОМ, 1995.
26. Русские писатели, XX век. Библиогр. Слов.: В 2ч. Под ред. Н. Н. Скатова. – М.: Просвещение, 1998.
27. Саакянц А.А. «Все понять и за всех пережить». – М.: Гендальф, 1993.
28. Саакянц А.А. Жизнь Цветаевой. Бессмертная птица – феникс. «Бессмертные имена». – М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2000.
29. Саакянц А.А. Марина Цветаева: Жизнь и творчество. – М.: Эллис Лак, 1997.
30. Саакянц А.А. Марина Цветаева: Страницы жизни и творчества. (1910-1922). – М.: Советский писатель, 1986.
31. Саакянц А.А. Тайный жар: Очерки о М. Цветаевой. – М.: Правда, 1986.
32. Саакянц А.А. Только ли о Марине Цветаевой?: Воспоминания. – М.: Аграф, 2002.
33. Сомова Е. В. Личность поэта, природа и назначение поэтического творчества в художественной концепции М. И. Цветаевой: Автореф. канд. дис. - М., 1997.
34. Цветаева А. И. Воспоминания. – М.: Советский писатель, 1984.
35. Цветаева М. Господин мой – время. – М.: Вагриус, 2003.
36. Цветаева М. Мой Пушкин. – М.: Советский писатель, 1981.
37. Цветаева М. Мой Пушкин. Комментарии: Эфрон А. и Саакянц А. –М.: Советский писатель, 1981.
38. Цветаева М.И. «В завтра речь держу…»: Автобиографическая проза 1925-1937 // Вступительная статья А.Саакянц. – М.: Вагриус, 2004.
39. Цветаева М.И. Неизданное. Записные книжки в двух томах. Том первый 1913-1919 – М.: Эллис Лак, 2000.
40. Цветаева М.И. Неизданное. Записные книжки в двух томах. Том второй 1919 – 1939 – М.: Эллис Лак, 2001.
41. Цветаева М.И. Неизданное. Семья: история в письмах. М.: Эллис Лак, 1999.
42. Швейцер В. Быт и Бытие Марины Цветаевой. – М.: СП Интерпринт, 1992.
43. Шевеленко И. Литературный путь Цветаевой: Идеология – поэтика – идентичность автора в контексте эпохи. – М.: Новое литературное обозрение, 2002.
44. Эфрон А. О Марине Цветаевой: Воспоминания дочери. – М.: Советский писатель, 1989.
45. «Я хочу от вас чуда»: Адресаты лирики М. Цветаевой / [Авт. сост. и авт. вступ. ст., с 5-28, В. Дорожкина]. – Тамбов: Тамб. обл. орг. Добр. о-ва любителей кн. России, 1993.
46. Наследие Марины Цветаевой: Тесковой А.А. //
http://www.tsvetayeva.com/letterset_teskovoj14.php
47. Цветаева М.И. «Эпос и лирика современной России». Владимир Маяковский и Борис Пастернак. // http://www.gramma.ru BIB3/p01.htm
48. Цветаева М. Просто – сердце… Домашняя библиотека поэзии. Москва: Эксмо-Пресс, 1998. //
http://www.litera.ru/stars/cvetaeva/prevyshe-krestov-i.html
49. Миронова Н. Жив ли сегодня Маяковский? //
https://lit.1sept.ru/articlef.php?ID=200103
50. Наследие Марины Цветаевой: Соревнования короста //
http://www.tsvetayeva.com/poems/sorevnovan.php
51. Ахматова А. «Цветаева» //
http://www.ipmce.su/~tsvet/WIN/about/achmatov.html
52. Наследие Марины Цветаевой: Световой ливень //
http://www.tsvetayeva.com/prose/pr_swetowoj_liven.php
53. Скрещение судеб. Цветаева и Пастернак //
http://www.univer.omsk.su/omsk/socstuds/crossfate/boris.html
54. Рильке М.Р., Пастернак Б., Цветаева М. Письма 1926 года //
http://www.belousenko.com/books/Rilke/Rilke_Pisma.htm
55. Наследие Марины Цветаевой: Поэты с историей и поэты без истории //
http://www.tsvetayeva.com/prose/pr_poety_s_ist.php
56. Наследие Марины Цветаевой: Пастернаку Б.Л. //
http://www.tsvetayeva.com/letters/let_b_pasternaku2.php
57. Пастернак Б. «Не оперные поселяне…» //
http://cfrl.ru/poetry/pasternak/texts/vol1/406.htm
58. Цветаева М. «Пленный дух» (Моя встреча с Андреем Белым) //
http://tsvetaeva.lit-info.ru/tsvetaeva/proza/plennyj-duh-1.htm
59. Наследие Марины Цветаевой: Иваску Ю.П. //
http://www.tsvetayeva.com/letters/let_ivasku.php
60. Цветаева М.И. «Поэт и время» //
http://www.ipmce.su/~tsvet/WIN/prose/poetivremya.html